|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
|||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Стихи моего
любимого поэта
Эдуарда Асадова
Листопад.
Утро птицею в вышине
Перья радужные роняет.
Звёзды, словно бы льдинки, тают
С лёгким звоном в голубизне.
В Ботаническом лужи блестят
Озерками большими и мелкими,
А по веткам рыжими белками
Прыгает листопад.
Вон, смеясь и прильнув друг к дружке,
Под заливистый птичий звон
Две рябинки, как две подружки,
Переходят в обнимку газон.
Липы важно о чём-то шуршат,
И служитель метёт через жёрдочку
То ль стекло, то ли синюю звёздочку,
Что упала с рассветом в сад.
Листопад полыхает, вьюжит.
Только ворон на ветке клёна
Словно сторожем важно служит,
Молчаливо и непреклонно.
Ворон старый и очень мудрый,
В этом парке ему почёт.
И кто знает, не в это ль утро
Он справляет свой сотый год…
И ему объяснять не надо,
Отчего мне так нелегко.
Он ведь помнит, как с горьким взглядом
Этим, этим вот самым садом
Ты ушла далеко-далеко…
Как легко мы порою рушим
В спорах-пламенях всё подряд.
Ах, как просто обидеть душу
И как трудно вернуть назад!
Сыпал искры пожар осин,
Ну совсем такой, как и ныне.
И ведь не было злых причин,
Что там злых - никаких причин,
Кроме самой пустой гордыни!
В синеву, в тишину, в листву
Шла ты медленно по дорожке,
Как-то трепетно и сторожко -
Вдруг одумаюсь, позову…
Пёстрый, вьюжистый листопад,
Паутинки дрожат и тают,
Листья падают, шелестят
И следы твои покрывают.
А вокруг и свежо, и пряно,
Всё купается в бликах света,
Как «В Сокольниках» Левитана,
Только женской фигурки нету…
И сейчас тут, как в тот же день,
Всё пылает и золотится.
Только горечь в душе, как тень,
Черной кошкою копошится.
Можно всё погрузить во мрак,
Жить и слушать, как ливни плачут,
Молча радость спустить, как стяг…
Можно так. А можно не так,
А ведь можно ведь всё иначе!
И чего бы душа не изведала,
Как ни било б нас вкривь и вкось,
Если счастье оборвалось,
Разве значит, что счастья не было?!
И какая б ни жгла нас мука,
Но всему ль суждено сгореть?
Тяжелейшая вещь - разлука,
Но разлука ещё не смерть!
Я найду тебя. Я разрушу
Льды молчания. Я спешу!
Я зажгу твои взгляд и душу,
Всё, чем жили мы - воскрешу!
Пусть все ветры тревогу свищут
Я уверен : любовь жива!
Тот, кто любит - дорогу сыщет!
Тот, кто любит - найдёт слова!
Ты шагнёшь ко мне, верю, знаю,
Слёз прорвавшихся не тая,
И прощая, и понимая,
Моя светлая, дорогая,
Удивительная моя!
О том, чего терять нельзя.
Нынче век электроники
и скоростей.
Нынче людям без знаний и делать нечего.
Я горжусь озареньем ума человечьего,
Эрой смелых шагов и больших идей.
Только, видно, не всё идеально в мире
И ничто безнаказанно не получается:
Если рамки в одном становятся шире,
То в другом непременно, увы, сужаются.
Чем глазастей радар, тем хитрей ультразвук
И чем больше сверхмощного и сверхдальнего,
Тем всё меньше чего-то наивно-тайного,
Романтически-сказочного вокруг.
Я не знаю кто прав тут, а кто не прав,
Только что-то мы, видно, навек спугнули.
Сказка- ей неуютно в ракетном гуле,
Сказке нужен скворечник и шум дубрав.
Нужен сказке дурман лугового лета,
Стук копыт, да мороз с бородой седой,
Да сверчок, да ещё чтоб за печкой где-то
Жил хоть кроха, а всё-таки домовой -
Ну, а мы, будто в вихре хмельного шквала,
Всё стремимся и жить, и любить быстрей.
Даже музыка нервной какой-то стала,
Что-то слишком визгливое слышится в ней!
Пусть река и не ожившая чья-то лента,
И в чащобах не прячутся колдуны.
Только людям нужны красивые сны,
И Добрыни с Алёнушками нужны,
И нельзя, чтоб навеки ушла легенда.
Жизнь скучна, обнажённая до корней,
Как сверх меры открытая всем красавица.
Ведь душа лишь тогда горячо влюбляется,
Если тайна какая-то будет в ней.
Я всем сердцем за технику и прогресс!
Только пусть не померкнут слова и краски,
Пусть хохочет в лесах берендеевский бес,
Ведь экстракт из хвои не заменит лес
И радар никогда не заменит сказки!
«Ну, что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.
Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувстую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет.
…Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети – они же не вечно дети!
…Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!»
«Идите же дальше! Сражайтесь упрямо и
гибко.
Пусть счастьем здоровья от вашего веет труда!
Да здравствует жизнь! А слова «роковая ошибка»
Пусть будут забыты уверенно и навсегда!»
Ручей.
Ручеёк протекал меж упругих корней,
Над водою берёзы качали ветвями,
Много славных девчат и весёлых парней
Из посёлка ходили суда вечерами.
Приходили, чтоб шорох берёз услыхать,
Чтоб сказать- чтобы в самом заветном открыться.
В роще можно вдвоём до рассвета гулять,
А устав, у ручья посидеть и напиться.
Далеко над лугами звенела гармонь,
Локон девичий в быстрой воде отражался,
Под тугую струю подставлялась ладонь,
А ручей всё бежал по камням и смеялся-
Люди, месяц, деревья - тут все заодно.
У ручья все влюблённые пары встречались.
Даже те, что женатыми были давно,
Здесь как будто бы снова друг в друга влюблялись.
Я любил. Но мечте черноглазой моей
Я, робея, сказать о любви не решался.
Я, встречаясь, молчал. Я краснел до ушей,
Но однажды, вдруг сам, испугавшись, признался.
Я сказал, что не знаю ни ночи, ни дня,
Что брожу постоянно за нею по следу
И что, если она не полюбит меня,
Я умру или к тётке в Воронеж уеду.
Взять плацкарт не забудь, улыбнулась она.
И ушла по тропинке, а сумрак сгущался.
Я смотрел, как тоскливо вставала луна,
А ручей всё бежал по камням и смеялся…
Но однажды я вновь на свиданье пришёл,
Я сказал ей: Довольно шутить надо мною!
Не затем я без сна эти ночи провёл,
Чтобы, сдавшись, опять примириться с судьбою!
Не хочу больше в сердце носить мою грусть,
Все ребята, наверно, смеются над нами.
Я нашёл её губы… Рассердится? Пусть!
Но она обвила мою шею руками…
Звёзды вспыхнули ярко тогда надо мной,
Я с любимой в ту ночь до рассвета прощался.
Удивлённо берёзы шумели листвой,
А ручей всё бежал по камням и смеялся.
